Чудесные приключения Жоана-Смельчака - Страница 13

— Коллеги! Не издевайтесь над этим несчастным Жоаном! Мы уже столько пичкали его всяческими нравоучениями, столько подвергали самым немыслимым мукам и испытаниям, между нами говоря, очень дурного вкуса. Так прекратим же эти преследования — ведь они не только недостойны, но и бессмысленны, — и навсегда оставим его в покое. — Она поднесла к губам кубок с водой и, выдержав паузу, добавила: — Итак, я вношу на ваше рассмотрение следующие предложения, которые несколько нарушают наш устав. Во-первых: снова превратить источник в Жоана Смельчака с его прежней головой, прежним телом, прежними руками и ногами. И во-вторых: признать за Жоаном Смельчаком его неотъемлемое право пользоваться абсолютной свободой и поступать по своему разумению, избавив его от нашего надзора и нашего волшебного искусства; кстати сказать, оно изрядно устарело и нуждается в срочных реформах.

Участницы Ассамблеи с яростью атаковали оба предложения феи У Которой Все Дома. Тем не менее, несмотря на возражения раздосадованных оппоненток, Ассамблея все-таки приняла первую часть программы. Решено было вернуть Жоану человеческий облик; но второй пункт феи провалили со свистом и воем, излив до конца свой гнев.

— Мы рождены, чтобы строить козни смертным! Это наша профессия. Мы не какие-нибудь бездельницы. Долой! Долой изменницу! Выгнать ее вон! К чертям реформы! Да здравствует волшебная палочка!

Эта буря выкриков, завываний и проклятий (не счесть бокалов воды, выпитых при этом распаленными феями), продолжалась далеко за полночь. Спор закончился лишь на рассвете, и все устали до смерти. Большинством голосов полусонные феи приняли такую резолюцию: Жоана Смельчака направить в Зал Без Дверей, поручив его неусыпному надзору феи Мечты.

У феи Мечты опыт был невелик, она недавно прошла курс в университете Магии. Поэтому она очень разволновалась, получив такое ответственное задание. И робко пролепетала:

— А что я должна с ним делать?

— Все, что тебе взбредет в голову, доченька, — посоветовала ей дряхлая фея со слуховым рожком, вечно направленным не туда, куда надо. — Только придерживайся устава. Боже тебя упаси нарушить устав!..

Настало утро, и фея-председательница закрыла Ассамблею. Было холодно, и все участницы собрания с нескрываемой радостью поспешили укрыться в своих дворцах, где занялись на досуге домашними делами; ну а какие могут быть дела у фей: натереть воском волшебные палочки и уложить их в замшевые футляры, отполировать до блеска звезды в волосах и, лежа на шелковых подушках, вышивать золотыми и серебряными нитями нескончаемые волшебные ковры…

Как только все разошлись, фея Мечты дала волю своей злобе:

— Вот еще навязали на мою шею этого проклятого Жоана. И что хуже всего — в голове у меня так пусто, как никогда.

И, дрожа от ярости, она отправилась на Чародейный склад, где хранился Жоан Смельчак, разобранный на части. В одном углу лежал его палец, в другом — левая рука; с потолочной балки, наподобие свиного окорока, свисала правая нога, а левая высовывалась из старинного сундука, траченного жучком-древоточцем; голова, завернутая в солому, хранилась отдельно, в корзине для винограда. Фея Мечты терпеливо собрала все эти части тела, перенесла их в Зал Без Дверей и как можно плотнее склеила разрозненные куски Жоана. Судорожно перелистав «Краткое пособие для образцовой феи», она начертала в воздухе два или три магических знака и, не доверяя себе склонилась над Жоаном… Все ли предписания устава она выполнила, а вдруг нарушила какую-нибудь секретную инструкцию?..

— Ну, вздохни же, вздохни, пожалуйста! — умоляла фея.

И она не находила себе места, пока Жоан Смельчак и в самом деле не задышал. Сомнений не было: грудь его слабо, но равномерно поднималась и опускалась. Фея Мечты пощупала его пульс. Сердце работало.

— Тра-ля-ля! — промурлыкала ликующая фея.

Спустя несколько секунд Жоан Смельчак открыл правый глаз. Потом левый. Наконец он чихнул! И не успела фея глазом моргнуть, как он уже стоял посреди зала, целый и невредимый, поднимая и опуская руки по правилам зарядки — надо же было восстановить кровообращение. Какое это счастье быть человеком! Дышать! И слышать, как бьется твое сердце!

— Тра-ля-ля-ля-ля! Тра-ля-ля-ля-ля-ля!

Бурно радуясь воскрешению из мертвых, Жоан не забыл и про фею Мечты; он бросил на нее полный признательности взгляд.

— Это ты меня склеила? — спросил он.

— Да, я.

— Спасибо тебе.

И окончив гимнастику, он сказал:

— А теперь не будешь ли ты так добра показать мне, где находится дверь в этом Зале Без Дверей? Хочу на волю!

— Ты просишь показать тебе дверь Четвертого измерения?

— Вот-вот.

— Не могу.

— То есть как это не можешь? Почему?

В оправдание фея сослалась на устав:

— Понимаешь ли, в соответствии со статьей две тысячи четыреста пятьдесят седьмой Генеральная Ассамблея поручила мне утешить тебя после всего того, что ты перенес по нашей воле…

— Ах, вот как?! До чего трогательно! — язвительно проговорил Жоан Смельчак. — А кто ты такая, чтобы меня утешать?

— Я фея Мечты и всегда готова быть твоей покорной служанкой, — представилась фея, послав Жоану улыбку, предписанную уставом.

И в тот же миг она решила: надо применить к Жоану Смельчаку положение, предусмотренное сто десятым параграфом статьи две тысячи пятьдесят восьмой, которая рекомендует использовать обольщение смертных, как наилучший способ подчинить их себе; в данном конкретном случае это обольщение должно заключаться в том, чтобы ослепить жертву своим могуществом, посулив ей осуществление самых на первый взгляд, казалось бы, неосуществимых желаний.